Let it be
Я пропадала, и как оказалось не я одна.
Мы вернулись из Иркутска. Вернулись со щитом. Ребята взяли кубок за первое место. Ура им. А вот теперь о том, чем нам это грозит. А грозит это нам поездкой в Сочи в конце мая, начале июня… А вот здесь, все в шоке, никто на это не рассчитывал. Но все слишком зыбко, слишком много НО…
Я рухнула с гастритом в последний день в Иркутске и до сих пор вынуждена сначала есть таблетки, а только потом еду. Удивительно, сколько всего хочется съесть, когда этого нельзя. Болезнь делает мир ярче, начинаешь замечать, то чему раньше не придавал значения – яркому солнцу, запаху пищи, заботе людей или игнорированию тебя. Все становится резче, выраженнее и одновременно важнее. Вот только бы не забыть об этом со временем. Боль стирается из памяти вместе с полученным опытом, а жаль…
Мы вернулись из Иркутска. Вернулись со щитом. Ребята взяли кубок за первое место. Ура им. А вот теперь о том, чем нам это грозит. А грозит это нам поездкой в Сочи в конце мая, начале июня… А вот здесь, все в шоке, никто на это не рассчитывал. Но все слишком зыбко, слишком много НО…
Я рухнула с гастритом в последний день в Иркутске и до сих пор вынуждена сначала есть таблетки, а только потом еду. Удивительно, сколько всего хочется съесть, когда этого нельзя. Болезнь делает мир ярче, начинаешь замечать, то чему раньше не придавал значения – яркому солнцу, запаху пищи, заботе людей или игнорированию тебя. Все становится резче, выраженнее и одновременно важнее. Вот только бы не забыть об этом со временем. Боль стирается из памяти вместе с полученным опытом, а жаль…