Let it be
Она любит рисовать. В этом есть волшебство, которое воспринимается где-то на уровне подсознания. Она рисует красками. Долго подбирая необходимый цвет и искренне, как ребенок радуясь, когда получается. А когда рисунок закончен, если конечно у нее хватает на это терпения, она ложит его где-нибудь на видном месте и иногда, когда ее взгляд натыкается на него, она улыбается, словно вспоминает что-то приятное. Если она увлечена рисованием весь мир разбивается для нее на цвета, приобретая глубину и насыщенность. Она начинает замечать, как изогнуты ветви деревьев, и какие цвета нужно смешать, что бы придать небу этот бирюзово-розовый цвет, редко, но все, же окрашивающий небо вечером на западе, когда солнце почти полностью опускается за горизонт. Когда она рисует, ее дыхание становится медленнее, а линии и мазки ложатся на бумагу с выдохом. Она сравнивает рисование с медитацией.
Ей нравятся, кисти и краски, цветные и простые карандаши, ластики и забавные металлические прищепки для бумаг. Она любит бродить по канцелярскому отделу, рассматривая всякую мелочевку и иногда покупая что-нибудь особенно забавное.
Она любит книжные магазины, хотя давно уже не покупает книги, но продолжает бродить между полок, рассматривая толстые и тонкие книги в цветных переплетах, берет их в руки и читает несколько абзацев из середины. Но неизменно возвращает книги на полки. В ней что-то сломалось, или же она уже пересытилась, но она свято уверена, что после Бредбери фантастика стала слишком плоской, Хеменгуэй, так и остался для нее единственным классиком, у Экзюпери и Баха она нашла свою любовь к небу и впустила их в сердце. Может она просто пересытилась и утратила детскую непосредственность, с которой когда-то глотала книги тоннами, но она не забыла те ощущения, поэтому так и продолжает потерянно бродить между пыльных стеллажей, чуть касаясь кончиками пальцев форзацев книг, которые и не подумает покупать.
Она не любит готовить, но если у нее есть настроение, то она наводит на кухне порядок и, напоминая себе, то средневекового алхимика, то деревенскую знахарку начинает смешивать ингредиенты. Это может быть фруктовый пирог или какое-то невообразимое блюдо типа чечевицы с капустой. Иногда как заправский алхимик, она получает удивительную гадость, которую вынуждена употреблять сама, так как домочадцы наотрез отказываются травиться этим. Но иногда квартиру заполняет запах яблок или черники и дети без конца бегают на кухню, нетерпеливо заглядывая в окошечко духовки, и требуют пирог. Тогда она очень гордится собой.
Но она редко делает то, что ей действительно нравится, долго настраивая себя, постоянно откладывая и забывая. Она оберегает это и постепенно теряет за каждодневными хлопотами это удивительное ощущение чуда, которое таит с каждым днем, испаряется и умирает погребенное под кучей грязной одежды, нестиранных носков, тупых сериалов и собственной лени…
Ей нравятся, кисти и краски, цветные и простые карандаши, ластики и забавные металлические прищепки для бумаг. Она любит бродить по канцелярскому отделу, рассматривая всякую мелочевку и иногда покупая что-нибудь особенно забавное.
Она любит книжные магазины, хотя давно уже не покупает книги, но продолжает бродить между полок, рассматривая толстые и тонкие книги в цветных переплетах, берет их в руки и читает несколько абзацев из середины. Но неизменно возвращает книги на полки. В ней что-то сломалось, или же она уже пересытилась, но она свято уверена, что после Бредбери фантастика стала слишком плоской, Хеменгуэй, так и остался для нее единственным классиком, у Экзюпери и Баха она нашла свою любовь к небу и впустила их в сердце. Может она просто пересытилась и утратила детскую непосредственность, с которой когда-то глотала книги тоннами, но она не забыла те ощущения, поэтому так и продолжает потерянно бродить между пыльных стеллажей, чуть касаясь кончиками пальцев форзацев книг, которые и не подумает покупать.
Она не любит готовить, но если у нее есть настроение, то она наводит на кухне порядок и, напоминая себе, то средневекового алхимика, то деревенскую знахарку начинает смешивать ингредиенты. Это может быть фруктовый пирог или какое-то невообразимое блюдо типа чечевицы с капустой. Иногда как заправский алхимик, она получает удивительную гадость, которую вынуждена употреблять сама, так как домочадцы наотрез отказываются травиться этим. Но иногда квартиру заполняет запах яблок или черники и дети без конца бегают на кухню, нетерпеливо заглядывая в окошечко духовки, и требуют пирог. Тогда она очень гордится собой.
Но она редко делает то, что ей действительно нравится, долго настраивая себя, постоянно откладывая и забывая. Она оберегает это и постепенно теряет за каждодневными хлопотами это удивительное ощущение чуда, которое таит с каждым днем, испаряется и умирает погребенное под кучей грязной одежды, нестиранных носков, тупых сериалов и собственной лени…
-
-
17.12.2011 в 00:59-
-
17.12.2011 в 05:15