Она свернулась в рыжей листве. Земля уже дышала холодом, но листья еще хранили тепло солнца и пахли, ах, как, же они пахли. Пушистый хвост укрыл мягким пледом, а остроконечное ушко нервно дернулось, стряхивая обнаглевшего муравья. Сон пробирался сквозь запахи и звуки леса. Ветерок ерошил янтарную шерстку, что-то нашептывая, а может, тихонько напевая колыбельную. Про то, что скоро все будет белым-белым, что зима выстудит душу, и заморозит сердце. Что возможно она никогда не увидит лето. Про то, какими были ее дни, про вкусную еду и прохладную норку, про друга, что был с ней в том солнечном мире.
Друг ушел, лето закончилось, а норку залили дожди.
Вздрогнув, она проснулась, стряхнула с себя осенние листья, встала. Поправила шаль, которой укрывалась. И что на нее нашло? Уснуть вечером в лесу, прямо на земле, завернувшись в шаль. Было грустно. И еще был сон, что-то смутное про осень.
Посмотрев на часы, и кивнув себе, она выбралась на тропинку. Он сказал, что можно придти чуть позже. Внутри все замирало от страха. Страха, что он прогонит, что другая уже у него.
Помедлила перед дверью в вонючую сторожку, усмиряя дрожь. Он открыл, старшее ее на 30 лет, с заметным пузиком, лысый, с бородой выкрашенной хной в невозможно рыжий цвет, в зеленом спортивном костюме. Она замерла, глядя на рыжину в его бороде.
- Ну, чего застыла? Проходи, а то увидят. Быстрее.
«Зачем я здесь?», - вопрос, который она каждый раз задавала, приходя к нему.
Но раз за разом, она шла сюда, что-то гнало ее. Иногда она даже успевала поймать, уловить, почувствовать. Холод. Одиночество.
Он обнял и его поцелуй был вкуса семечек. И если не думать и не анализировать свои действия, не давать им оценку, то можно поверить, что он действительно любит ее. Если закрыть глаза, то можно забыть обо всем. Можно погрузиться в чувства, следить, как они текут, изменяются, как взрываются фейерверком эмоции, наполняя смыслом происходящее.
- Я люблю тебя, - шаблонно сказал он, когда позднее они лежали разгоряченные, потные и расслабленные.
- Я не верю вам, - огни перед глазами потухли, и тело расслабилось, и тоска начала заполнять ее.
- А ты любишь меня? – разговор повторялся не первый раз.
- Я ненавижу вас, - она чувствовала себя испачканной его прикосновениями.
- Спи…
Она отодвинулась как можно дальше от него, прижалась к батарее, и вырубилась.
А когда темным и холодным утром она идет домой, она обещает себе, что будет гордой и правильной, что больше не поддастся, что не будет воевать за него со всеми теми женщинами, не будет воровать ночи и его время и внимание. Она долго сидит в душе, смывая с кожи и волос ненавистный запах и согретая теплыми струями почти верит, что так и будет. И она засыпает буквально на 40 минут, потому что надо ехать в институт и сдавать какую-то высшую математику, тетрадь по которой она даже не открывала, от мыслей об этом хочется умереть.
А когда сон нарывает ее, раньше, чем голова успевает опуститься на подушку. И из лужи на нее смотрят лукавые глазки маленькой лисички. Она будет жить. И зима не сможет поймать ее в свои сети. Четыре ножки унесут ее далеко, а пушистый хвостик сотрет следы. Маленькая лисичка бежит по солнечным листьям в новое лето. Зима не вечна и будет лето, а она будет жить.